Вечер. Теплый пол. Сигарета. Любимая работа. Что еще нужно для счастья? Ничего, наверное, кроме как возвращения из мертвых родного брата. Сколько уже, кстати, прошло времени с тех пор, как погиб Фред. Не мало: три года то точно. Почему же мысли о брате не выходят из головы молодого человека? Вопрос странный, не ясный никому, кроме самого Джорджа. Он знал, почему эта потеря не дает ему покоя, знал и не желал мириться с этим. В какой-то мере это глупо, но с другой стороны, кто знал, насколько были близки близнецы Уизли. А у них была своя собственная вселенная. А теперь это пустыня, в которой просто нет воды, и не будет уже никогда. Сухо, скудно, холодно, одиноко. И сидя на полу, в самом укромном уголочке магазина, чьим владельцем Джо и был, мастерил очередную «вредилку». Он решил усовершенствовать отвлекающие обманки, совместив с порошком мгновенной тьмы. Так и эффектней и эффективней. Сизый дымок медленно полз наверх, словно ленивый змей, растворяясь под высоким потолком, под какофонию окружающих звуков прочих «игрушек». Теплый свет помещения, давал отличную атмосферу для работы и ощущения уюта. Где-то беседовали Вуд и Моро. Милые у них беседы, но никогда юноша не прислушивался к ним, ибо мысли его были далеки от окружающих людей. Его угрюмость и эта странная отрешенность многим не давала покоя, хотя с чего бы это? Ах да, все привыкли видеть в его лице позитивного и жизнерадостного, совершенно безбашенного и с отсутствующими тормозами рыжего парня. Простите, батарейка села.
«Ну если здесь будет видоизменен механизм действия заклинания, то должна получится убийственная смесь»- криво усмехнувшись, парень сделал затяжку, выпуская струю дыма через нос, не давая рукам отдыха. Сигарета перемещалась из одного угла рта в другой, показывая, насколько владелец магазина Всевозможные Волшебные Вредилки Уизли увлечен своей работой. Да, работа стала для него отрадой. Никогда ранее его не поглощала разработка чего-то нового, но увы, единственное, что могло его увести от реальности и подарить удовлетворение, это претворенные в жизнь задумки. Так Джо уже три года перекантовывается, словно срок мотает. Так еще и принимает на работу всякую шушеру, в основном тех, кто попал под подозрение, либо просто в бегах. Таких было не много, но все они хотели работать. Принять на службу было выгодно, ибо они согласны на любую заработную плату, лишь бы скрыться от Министерства Магии. Не разделял Уизли, одинокий близнец, взглядов и убеждений правительства, но явного противоборства не оказывал, а лишь помогал тем, кто нуждался в поддержке.
«Так ладно, хватит на сегодня»- он действительно завершил работу над этой усовершенствованной моделью вредилки, да поставив ее на полочку с надписью «Новинка», таки приподняв свою тощую задницу от дощатого пола, сделал очередной затяг. Едкий дым обжег слизистую, но так привычно и успокаивающе, что Джо слегка приулыбнулся, сам себе, грустно и отрешенно. Как жаль что никотин не способен затуманить яркие воспоминания о прошедшей войне. Яркий и тяжелый отпечаток остался на сердце и душе у юноши, что провел пальцами по рыжей густой шевелюре, оправил свой галстук, что переехал на правую сторону, повернул брошь «W», да вышел из своего укрытия, дабы поздороваться с Вудом, но сначала, он хотел кофе.
Медленно, как-то нехотя юноша зашел по ступеням наверх, к себе в кабинет, да вытащив палочку, лихо сворганил кофе. Аромат свежего кофе ударил в нос и заставил блаженно выдохнуть. Взяв одной рукой кружку с такой же буквой «W», вышел, к своему старому другу.
-Привет, Ол, - с натянутой, приветливой улыбкой произнес Джо, явно нехотя, потому что отвлекать от разговора их не хотелось, но и не поздороваться, было бы крайне не вежливо. Подойдя к стулу, что был при входе, сел и расслабившись, отпил темную горячую жидкость, - сегодня в магазине крайне спокойно, не находите?
Хотя чего удивляться, он провел весь день в том закуточке, и не видел огромный наплыв, а теперь уже под конец дня никого не наблюдалось. Джо, меньше надо работать, больше с людьми общаться,брата уже не вернуть.

Идешь по улице и чувствуешь себя как на метле – ветер бьет со всех сторон. Холодный и промозглый, он забирается под одежду и пробирает до мозга костей. И выть хочется от холода, хотя на улице даже тепло.
В голове картинки. Они словно кадры в кино – сменяют себя быстрой лентой. Воспоминания молчаливые, не говорят, а только показываются. Вот Анжелина забивает Блетчи, а тут Кэти обнимается с Алиссией. Сзади злится Флинт и бьет кулаком по стене маленькой раздевалки.
В последнее время один Хог – старый, пыльный и молчаливый. Он не движется и не дышит, словно помер, как Арнольд пару лет назад. Сзади пестрит белизной покрывальной мрамор гроба Дамблдора, зеленеют кусты и трава. И ветер воет, а Оливер стоит и смотрит, а окно седьмого этажа. Синее такое, это окно, не такое, как остальные. Сверху скрипит маятником огромных часов, вскрикивают совы в совятне. Умирают русалки в озере Черное, жабросли плавают в темных растворах. Слизь флоббер-червя голубеет в треугольной колбе, а мозг ленивца розовеет в конусе с дырой.
Из этого Хога, что стоит, словно при смерти в мозгу, в сознании Вуда, выгоняет все тот же ветер – Оливер запахивает пальто поплотнее и идет дальше по шумному Косому. Его треплют по широкие плечи, расталкивают локтями, обругивают из-за неуклюжести. А когда лицо видят – извиняются и спрашивают, как дела. Вуд отвечает, что все хорошо, извиняется и смущенно желает удачи, улыбаясь уголками губ. И идет дальше.
Сейчас в магазине Джорджа шумно и много – люди, дети и взрослые, снуют туда-сюда, кричат, смеются и разговаривают. Сольвейг мечется от одного покупателя к другому, кивает, дежурно улыбается, выдает бумажки-чеки. Желтые, лиловые, голубые.
Вуд проходит от стеллажа к стеллажу, осматривает вещицы премудрые, как всегда останавливается у вредноскопов и Перуанского. И просто смотрит, всегда так. Дожидается, когда наплыв спадет и будет поменьше народу.
Моро хорошая, она нравится Оливеру. И ее немного жаль – он уверен, что она под следствием, он уверен, что у нее не все гладко. Ее «все хорошо» дежурно и холодно, как ее улыбки и взгляды. Вуд любит оставлять ей кнаты. Он всегда оставляет ей их. И рассказывает про квиддич, который она не знает и не понимает. Вуд плюет – главное, что его слушают. И изредка показывает на давно изученные вещицы, спрашивая, что это, для чего и зачем.
Он бы не отказался увидеться с Эстер – она такая хорошая же. Она его кормит, она его слушает и улыбается так тепло, что сердце замирает.
Нет, он ее не любит – он ее просто выговаривает, заговаривает, разговаривает. И все будет хорошо.
Джордж обычен и до сих непривычно молчалив – Оливеру трудно связать два и два, чтобы получить четыре. Он привык Джорджу улыбчивому, привык к Джорджу радужному. А этот Джордж – мрачный, как Запретный лес, молчаливый, как Хог в его снах и сознаниях.
– Здравствуй, Джордж. – Все то же приветствие, все та же широкая улыбка и все та же протянутая рука для пожатия. Он не меняется. – Уже все сошло, вечер.
На вопрос Вейг Вуд лишь кивает, отвечая «спасибо, я сам посмотрю». Крепко пожав руку друга, он разворачивается к стеллажам, прислоняет подушечки пальцев к идеально чистому стеклу, всматривается. Всматривается в вещицы, а потом – в отражение. Улыбка спадает, глаза закрываются и снова Хог. Фред и Джордж на метлах в воздухе – играются с бладжером, запуская его, то вниз, то вверх. Они смеются, а бладжер скрипит и гадливо позвякивает.
Ветер бьется о стекла окон и воет – смывает Хог к чертям, глаза раскрываются. Оливер живет воспоминаниями, живет прошлым и немного – настоящим. Он не видит будущего, он видел его тогда, когда только вышел из тех стен, высоких и крепких, когда замок еще жил. Он видел себя в квиддиче, хотя в Пэддлморе, хотя бы во втором составе. А теперь он в Сборной – будущее стало настоящим. И прошлого в этом настоящем все больше – мир гниет, тогда он был куда лучше.

День был насыщенным, с самого утра толпы покупателей, гомонящие дети, пытающиеся их успокоить родители. У меня начинала раскалываться голова. Приходилось бегать от одного покупателя к другому, всем надо угодить, каждому подобрать что-то, еще и эта мелкотня снует под ногами. Честно признаюсь, один раз я не удержалась и пнула одного особо активного, тот упал прямо посреди магазина и разревелся. Я уже пожалела о своей несдержанности, но тут прибежала мамаша этого чада, сама ему наподдала, схватила его на руки и убежала на улицу. Я облегченно вздохнула, видимо, этот ребенок часто устраивал такие сцены, и женщина уже просто привыкла.
Я снова натянула приветливую улыбку на лицо и продолжила бегать между покупателями. Всем угодить, никому не нагрубить, да еще и постоянно улыбаться. Эта работа выматывала меня, я приходила домой абсолютно разбитая и валилась на кровать, скулы сводило от постоянных улыбок. Весь день я разговаривала исключительно мило и вежливо. К вечеру мне хотелось крыть всех матом и бить посуду. Мне хотелось топать ногами и громко кричать, но я просто приходила домой и ложилась спать.
Рождество скоро, рождество. Сказка, снег хлопьями и повсюду улыбки. Для меня это рождество не было праздником, но это только для меня. Толпа покупателей схлынула только к вечеру, всем хотелось что-нибудь купить, я уже практически валилась от усталости с ног.
сегодня в магазине крайне спокойно, не находите?
Я состроила страшную рожу, которая должна была показать Джорджу, что он чертовски не прав, обняла Оливера в знак приветствия и только собиралась присесть, как пришли еще покупатели. Я тихо простонала и отправилась их обслуживать. Их было немного, но они как-то слишком быстро двигались, и мне приходилось под них подстраиваться. Мне хотелось наорать на них, но я только очаровательно улыбалась и протягивала им очередное изобретение Уизли.
Это отличный подарок на рождество. У нас их осталось мало, они расходятся очень быстро, так что, конечно, я советую вам купи..
Кто-то оттаскивает меня от покупателей. Я стираю со своего лица эту наигранную улыбку и выдыхаю.
Спасибо, Кэт, ты меня просто спасла, - целую подругу в щеку. – Что тебя привело в этот филиал ада?
Но Кэти практически не дала мне ставить слово.
Эсти, ты знаешь, что ты можешь подарить мне на день рождения?
Я только невразумительно мычу, судорожно размышляя, это вопрос с подвохом или нет. День рождение у Кэт только девятнадцатого января, то есть через месяц, и поэтому я особо пока и не заморачивалась на тему подарка для нее. Пока я раздумываю, что же ответить, Кэти достает из кармана какую-то бумажку и начинает ею трясти перед моим лицом. Я приглядываюсь. О, нет, это билет на квидиччный матч. Я терпеть не могу квидичч, меня просто трясти начинает при виде людей на метлах, которые борются за какие-то невнятные мячики, как дети за огромный леденец. Мерлин, что они все нашли в этом спорте? И Кэти, и Оливер. Это, наверное, такое особо извращенное наказание за все мои прошлые грехи.
Кэээээти, - как можно жалостливее протягиваю я, - ну ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь.
Но мисс Бэлл не сдается, она практически умоляет меня, да еще и этот милый взгляд бездомного котенка. Я складываю пальцы пистолетиком и делаю вид, что стреляю себе в голову, при этом с грохотом валюсь на пол, умудряясь не повалить стоящие рядом витрины. Да я просто мастер! Хотя кто-то думает, что просто сумасшедшая. Я высовываю язык и продолжаю корчить из себя покойника.
Кэши, ну можеш не нашо, правжа? Пжиглаши Жожа, - разговаривать с высунутым языком не слишком приятно, поэтому я прекращаю корчить из себя покойника, но с пола не подымаюсь. Все-таки минуты отдыха в моей профессии выдаются крайне редко, и надо их использовать на полную катушку. Кэти продолжает стенать, знает ведь, что рано или поздно я сдамся и заберу у нее этот чертов билет. А я просто хитро смотрю на нее. Пусть помучается, мне потом придется сидеть черт знает сколько времени на трибунах и переживать, как бы мою дражайшую подругу не сбил с метлы вооон тот качок.

Отредактировано Ester Nansen (2011-04-03 12:49:58)

Видимо в жизни каждого человека случаются такие моменты, когда все идет не так как хотелось бы. Абсолютно все, начиная с этого проклятого дежурства и заканчивая погодой.
Холодно. И Эдриан уже поневоле передергивается, кутаясь в мантию. Вот только от этого становится еще холоднее. И быстро осознавая, как безнадежна война со стихией, Эд встряхивает руки облаченные в белые, кожаные перчатки и выпрямляет спину. Он выглядит как солдат на посту. Стройная, нерушимая статуя, которая, как может показаться, не потеряет равновесие даже если весь мир пойдет ходуном.
- И все-таки это абсурд. Для чего закоренелым гриффиндорцам помогать оппозиционерам? – Как бы между прочим заметил Пьюси. Было ли волнение в его голосе? Да нет. Отнюдь. Скорее даже насмешка над сложившейся ситуацией. И голос, как шелест ветра… эх… далековато ему пока до профессора Снэйпа, который годами оттачивал свои знания и умения, в том числе ораторское мастерство. Но даже не смотря на явное отличие от своего любимого декана, некоторые любители «почесать языки» говорили, что в будущем у этого юноши будут все шансы стать похожим на профессора Северуса Снэйпа. Боже, если бы они знали, насколько их слова близки к действительности.
Шелест мантии и стук каблуков на новых сапогах. Уверенность при каждом движении, жесте, слове, а мысль сейчас лишь одна: «Надеюсь у этих укурышей хватило ума не оставлять улик». Впрочем, на это он даже не рассчитывал. Как и не рассчитывал на то, что хотя бы в этот раз ему посчастливится быть в стороне. Занять, почетную роль наблюдателя.
- Вперед, наш король. – Спокойным, будничным тоном произнес Эдриан. Солдафон. Аврор. А командный голос использует только в особых случаях и зачастую его манера говорить напоминает на некий полушепот. «Рональд Уизли – наш король, Рональд Уизли – наш герой…» вдруг всплыли в голове слова той самой гнусной песенки, придуманной Малфоем где-то на четвертом – пятом курсе Хогвартса. И пусть с того времени, как говорится: «утекло много воды», но какие-то стереотипы, которые оказалось не так просто перешагнуть даже такому закоренелому флегматику как Пьюси. Странно все этого. Ведь до этого момента у бывшего слизеринца была некая доля уважения к своему коллеге, который не смотря на свои провалы в хогвартсе, все же умудрился преподнести себя как социально состоявшийся гражданин. Вот только идти против своих родных? Даже если этот шаг связан с приказом начальства… нет. Это даже для него слишком.
- Аврорат. У нас ордер на обыск.
- Силен. Но черт возьми, они же твои родные. – Мысль. Простая мысль. Она скорее как констатация факта нежели как крик души. Противно. Ничего не скажешь… просто противно. «Боже, спаси и сохрани те нелепые души, которые по глупости своей забыли убрать хоть малейшую зацепку способную заинтересовать наше ведомство. Аминь».